Вопрос: То есть вы считаете, что это заложено в человека, и поэтому робот этот распознал?

Ответ: Да. Есть, конечно, исключения, их может быть много, но все равно это исключения.

Вопрос: Как исправить эту ситуацию?

Ответ: А почему ее надо исправлять?

Реплика: Я бы хотел, чтобы меня судили не по тому, какой у меня цвет или какой у меня нос, а по тому, какой я.

Ответ: Для этого надо исправлять людей! И тогда даже твой нос не будет тебе мешать.

Вопрос: А что исправленные люди будут чувствовать, глядя на меня и на мой нос?

Ответ: Они не будут видеть ни твоего цвета, ни пола, ни носа. Они будут видеть в тебе какого-то специалиста, к которому они обращаются. Ты можешь быть музыкантом или хирургом, неважно кем и чем.

Вопрос: То есть, так или иначе, восприятие человека однозначно здесь, в нашем мире, - оно внешнее по большому счету?

Ответ: Обязательно внешнее. И главное – в человеке надо поймать, насколько он правильно относится к людям. Это важно! То есть ему не важен ни цвет, ни пол, ничего. Насколько он в тебе чувствует правильное отношение к людям.

Вопрос: Даже не какой я специалист, а каково мое отношение к людям?

Ответ: Да. Таким образом мы должны воспринимать людей. Но для этого мы должны сами быть обученными.

Вопрос: То есть должны больше всего ценить отношения с людьми, чем все остальное?

Ответ: Да, тогда я это буду видеть в человеке.

Вопрос: Какие выводы по-настоящему должны сделать ученые, увидев это? Какими должны быть их основные правильные выводы?

Ответ: Воспитание. Только лишь. Чтобы не было никаких различий.

Вопрос: То есть об исправлении сердца может услышать только сердце, которое закрыто, а оно не хочет этого исправления. Как вы хотите пробить хотя бы дырочку в этом сердце, чтобы в него проникнуть? Как это делается?

Ответ: Я думаю, что все-таки решение в нашем распространении, в нашем объяснении и в реализации нашей методики.

Вопрос: Даже хоть она и не принимается, не хочет сердце принимать?

Ответ: Это неважно. Мы должны к этому прийти.

Вопрос: Прежде всего это сердце должно принять или разум? Логически мы должны объяснять людям? Нормальной, человеческой, земной логикой?

Ответ: Мы можем это объяснить логикой, но мы ведь сталкиваемся с таким состоянием, когда люди говорят: "Ну, вы фантазеры". Так что они правы.

А что еще нам остается делать?

Реплика: То есть зажечь так просто не удается. А все равно написано, что все, так или иначе, придут к исправлению сердца.

Ответ: Будем ждать подходящего момента. Должен быть критический момент, когда люди будут видеть, что они просто движутся к самоуничтожению.

Вопрос: Какую мысль, силу вы вкладываете в постоянные свои слова об исправлении сердца?

Ответ: Это высшая сила, выше природы нашего мира, которая может подействовать сквозь эгоистическую природу нашего мира и сделать наши сердца альтруистическими.

Вопрос: Когда вы говорите "сердце", о чем вы думаете в этот момент?

Ответ: Внутреннее желание человека – это и есть сердце. Сегодня оно направлено только на себя. А исправленное сердце – на то, чтобы быть в связи с другими. И всё. Вне всяких других условий.

Вопрос: Только высшая сила, высшая энергия может повернуть нас друг к другу, а не мы своими программами и сотрудничеством?

Ответ: Мы можем только подвести человечество немножко ближе к этому, заготовить пособия, что-то еще…

Вопрос: Это – мы. А человечество тоже все время говорит об объединении. И существуют организации, которые должны бы объединять. Оно тоже где-то подспудно понимают, что это хорошо.

Ответ: Хорошо, пускай действуют. Но это ничего не даст. Должно быть обращение человека из этого критического состояния к высшей силе: "Приди и сделай!".

А если мы просто сидим, желая соединиться, и вместе думаем, чтобы наш земной шарик нам немножко помог, поддержал как-то, то это получится. Если мы захотим, мысль наша точно сможет это сделать. Общая мысль. И может остановить. Сильнее мысли людей нет ничего, если они думают сообща.

Вопрос: Для этого нужно, чтобы все человечество подумало об этом?

Ответ: Хотя бы какая-то его часть, серьезная часть.

Вопрос: Предположим, где-то происходит землетрясение, которых немало уже, – допустим в Латинской Америке. Оно идет стихийно, никто не знает, как его остановить.

Вы говорите, что мысль – самая сильная штука в мире. Если мы начинаем думать, как остановить это землетрясение, но все думаем об этом, оно останавливается?

Ответ: Я уверен, что да.

Вопрос: То есть, с чем мы имеем дело?

Ответ: Мы имеем дело с силами природы. Если мы запускаем силу против той, которая сейчас действует, но на уровень выше, а на уровень выше – это все-таки человек, это разум человека, желание человека и так далее, – если люди соединяются между собой мысленно, убирают свой эгоизм, главное, чтобы быть вместе, чтобы в своем общем движении объединиться, объединиться в общем движении, внутреннем, для того чтобы спасти планету, то естественно, это будет действовать.

Вопрос: И землетрясения останавливаются?

Ответ: Пожалуйста. Давайте проверим.

Реплика: Для этого нужно общее согласие, чтобы проверить.

Ответ: Так для чего у нас есть ООН, ЮНЕСКО и прочие организации?

Реплика: То есть на самом деле все бы и существовало именно для этого, чтобы объединить человечество в мысли о чем-то.

Ответ: С помощью такого приема мы могли бы уравновешивать абсолютно все.

Реплика: То есть вы говорите, что все средства коммуникации, все эти организации созданы только для одного – объединять человечество и направлять на какую-то проблему, чтобы ее гасить.

Ответ: Да. В итоге мы придем к тому, что, сами не ожидая, сами не думая, не гадая, обнаруживаем особый смысл в объединении. Именно благодаря нашим эгоистическим открытиям.

Вопрос: То есть эгоистически мне надо остановить землетрясение. И это открытие?

Ответ: Да.

Вопрос: Вы говорите: вместе думаем об этом, и оно останавливается. И точно так же все проблемы мира? Включая войны?

Ответ: Абсолютно все, конечно.

Реплика: Невидимая сила. Ее не видят.

Ответ: А все силы самые особые, высшие – они невидимы.

Реплика: Надо бы в это как-то поверить. В этом все дело.

Ответ: Надо не поверить, а идти к этому, и постепенно-постепенно, начиная самоорганизовываться, приближаясь к воздействию на такую силу, мы обнаружим, что она действительно существует, и объединение работает.

Вопрос: А мы думаем о том, что это его перевоспитает, что он станет лучше?

Ответ: Ни в коем случае! Никто еще не перевоспитывался после тюрьмы или колонии. Никто!

Вопрос: И двоечники, которых оставляли на второй год, тоже не становились лучше?

Ответ: Ничего подобного. У нас методика – загноить человека до конца. Это легче всего. Смотрите, что делается во всех исправительных заведениях. Причем, во всем мире. Это общемировая тенденция.

Вопрос: Почему? Что такое есть в человеке, что ему так хочется другого просто загноить, вместо того чтобы сделать его лучше?

Ответ: Это тяжело.

Вопрос: Тяжелая работа по настоящему воспитанию?

Ответ: Конечно. Лучше всего посадить его куда-нибудь к преступникам, он будет такой же, как они. Вместе все они отсидят, выйдут, станут опять преступничать, мы их снова в тюрьму. А за это за все мы деньги получаем.

Вопрос: То есть мы просто ограничиваем их, хотим от себя ограничить?

Ответ: Только лишь.

Вопрос: Получается, мы думаем только о себе, а о других вообще не думаем?

Ответ: О чем думать? А все министерства образования, воспитания работают наоборот: не исправить человека, а как-то его отдалить. Не помещать его в правильное окружение.

Это вообще большая проблема. Ведь это большая опасность, если ты поместишь преступника среди хороших детей. Умный одиночка сделает тебе из этих хорошеньких детишек таких, что они будут вытворять, что угодно.

Вопрос: Тогда это правильно, что мы ограничиваем всех этих детей и преступников?

Ответ: Дело не в том, что мы их ограничиваем. Дело в том, что мы не занимаемся их воспитанием. Если ты их ограничил, и эти заведения называются исправительными, так где же исправление? В чем оно заключается?

Вопрос: В чем тогда должно заключаться исправление, если мы их не помещаем в хорошее окружение, а просто куда-нибудь в исправительную колонию или оставляем на второй год?

Ответ: Никакого исправления нет. Если ты хочешь, чтобы было исправление, тогда их надо действительно окружать новым обществом. А новое общество – это занятия, книги, кинофильмы. В общем, все, что только может быть, и под большим-большим давлением.

Давление должно быть таким, что у них не будет ни минуты времени, они все время будут заниматься.

Вопрос: А какое окружение у них должно быть? Я не могу к ним хороших людей подсадить? Таких добрых, теплых, сердечных?

Ответ: Это очень сложно, потому что сегодняшние преступники – они умные, изворотливые, очень-очень хитрые. И я не знаю, кто тут победит.

Вопрос: Тогда на кого вы возлагаете все надежды – на преподавателей?

Ответ: На особых преподавателей, которых мы должны воспитать именно для таких заведений.

Вопрос: Это что касается преступников. А что с двоечниками, плохими детишками, которые плохо себя ведут? Что с ними делать? Ограничивать, тоже вводить в какие-то классы, где свои преподаватели?

Ответ: Это требует огромного количества средств и усилий. То есть мы должны понять, что такое человек исправленный и кто такой человек неисправленный, откуда берутся двоечники, лентяи, всевозможные “клоуны” и так далее. То есть их надо разделять по категориям. И отдельно для каждого случая прописывать методику. Этого нет вообще!

Вопрос: Кто же такую работу сделает?!

Ответ: Кто сделает? А сколько миллиардов уходит на то, чтобы сдерживать хоть как-то эту преступность – в России где-то в средних городах, в Америке в негритянских общинах и так далее? Это огромная проблема во всех странах!

Это проблема, которая должна решаться сообща. Где этот ООН, ЮНЕСКО, где эти все организации? Сидят только на деньгах и ничего другого не делают. Главное – молчат.

Реплика: Я не знаю, какой вывод из этого сделать, кроме того, что это почти невозможно.

Ответ: Нет, это все возможно, но когда мы действительно всем миром решим, что нам надо воспитать здоровое поколение.

Вопрос: А если бы мы действительно всем миром пришли к этому, и тоже ощущали бы, как это тяжело, но мы очень хотели бы, нам бы сверху помогли?

Ответ: Сверху точно бы помогли. Дело в том, что мы не хотим. Мы сами не хотим!

Вопрос: Если мы ощущаем, что это очень тяжело, почти невозможно, но мы решаем, что мы пойдем на это всем миром, берем лучших людей и говорим: всем миром начнем этот очень тяжелый процесс перевоспитания, то тогда нам помогут, если мы будем упрямы, упорны?

Ответ: Обязательно!

Вопрос: То есть вся задача в этом – чтобы именно захотели?

Ответ: Да, чтобы взрослые захотели, исправленные захотели. Тогда – да, тогда получится.

Исправленный взрослый – тот, который заботится о правильном окружении, чтобы все вокруг были верно сориентированы на правильные ценности мира. В первую очередь – это объединение. Во имя возвышения человека к духовным приоритетам над всем материальным.

Вопрос: А что является духовными приоритетами?

Ответ: Чтобы ты чувствовал, что вокруг тебя есть хорошие люди, которые думают о том, чтобы всем было хорошо. Вот и все.

Вопрос: Но это будет вообще?

Ответ: В итоге, конечно, будет. Но предстоит еще очень долгий путь осознания зла.

Это задача мира, это программа мира, и конечно, она претворится в действительность. Но лично мне не верится, что это будет быстро. Или это будет быстро, но очень тяжело. Или так, или так.

Вопрос: То есть придут такие люди, которые будут гореть, чтобы это произошло?

Ответ: Их сделают свыше.

Появятся такие люди, которые не смогут жить по-другому, и они сделают эту революцию.

Вопрос: Тут возникает масса вопросов, даже в нашем деле. Приходят ребята, и они вроде бы погружены полностью, но политика или бизнес вдруг раз! – и уводят их. А мы видели их горящими!

Для чего это делается сверху? Все-таки Творец направил человека к поиску смысла жизни, нашел человек смысл жизни. Для чего Он его уводит?

Ответ: Он его уводит, для того чтобы человек осознал, еще раз прошелся по своим желаниям, страданиям, целям, возможностям и еще раз сделал выбор.

Вопрос: То есть он еще раз должен сделать круг, и неизвестно, в этой ли жизни или в другой снова вернуться? Это умышленно Творцом делается?

Ответ: Конечно, да. Ну что сделаешь? В следующий раз будет лучше.

Вопрос: А что при этом подчищается? Что этот человек должен при этом подчистить?

Ответ: Решимость найти смысл, а не продать этот смысл за доллары, за место, за что-то такое.

Вопрос: Человека можно удержать, сказав: “Ну, что ты делаешь?! Разве на это можно поменять смысл жизни?!”

Ответ: Смотря в каком состоянии он находится. На самом деле, по серьезному – нет.

Вопрос: Даже исходя из вашего опыта, вы считаете, вас купить ничем нельзя было, когда вы горячий и горящий пришли к своему учителю?

Ответ: Никак.

Вопрос: Это что, определилось всеми прежними страданиями, которые вы прошли?

Ответ: Это точка в сердце, которая требует только одного – смысла жизни. И не может его принять как находящийся в каких-то государственных структурах, в богатстве, дом на Гавайях, еще что-то.

Это всё не тянет. Но это потому, что таким образом человек создан, а не потому, что он такой великий, большой, особенный. Так что это просто повезло.

Реплика: Ваш ответ был неожиданным, что это возможность творить. Деньги, бизнес, и у человека возникает мысль: “Сейчас я буду творить”.

Ответ: Да, это творчество! А как же! Если я могу ездить по миру, покупать, продавать. Меня не интересует богатство, меня интересует процесс.

Реплика: И если политик?

Ответ: Политик – еще больше.

Вопрос: Допустим, в нашем деле вы в меньшей степени видите, что я могу творить по-настоящему? Или нет?

Ответ: В нашем деле все вместе совмещено, ведь мы же распространяем методику исправления мира. И получается, что без этого мир точно не сможет видеть, куда он будет катиться. Так что мы подготавливаем ему методику правильного развития.

Вопрос: То есть к этому надо подходить как к творчеству настоящему и высокому?

Ответ: Да, настоящее, самое высокое творчество. Когда ты просто подготавливаешь для мира методику.

Вопрос: То есть все-таки в человеке есть что-то доброе?

Ответ: Где-то далеко, глубоко, но есть.

Вопрос: Как извлекать это?

Ответ: Как-то демонстрировать, что мир не без добрых людей. Хочешь быть похожим на них? И так далее.

Вопрос: Все-таки вы за такую рекламу?

Ответ: Конечно! Природа очень нуждается в нашем здравом отношении к ней.

Вопрос: А цель какая должна стоять перед человеком? Цель – что таким образом я могу выйти из своей собственной засухи?

Ответ: Конечно. Обязательно, только так! И это очень помогает.

Вопрос: То есть, если это становится смыслом жизни, это хорошее?

Ответ: Это меняет человека.

Вопрос: А как должно быть?

Ответ: Люди должны бороться за достижения, которые они вместе достигают. Допустим, на каком-то стадионе, в каком-то виде спорта, в каких-то условиях они достигают максимального результата. Этот результат относится ко всем.

Вообще я против наград.

Вопрос: А за что тогда бороться? Что я тогда получаю?

Ответ: Вот ты и отвечаешь: “А если не награда, тогда что мне делать?” Значит, ты любишь не спорт, а любишь медальку.

Реплика: Да, медальку или взгляды, рукоплескания.

Ответ: Нет, это ты можешь носить – какой-то знак отличия. И ты, и другие. Но я бы не разделял по местам. Главное - участие!

Вопрос: Только участие? И человек бы пошел, вы думаете?

Ответ: Если он любит спорт, то да.

Вопрос: А скажите, когда спортсмен помог спортсмену, когда тот запутался, когда мама пришла помогла, – на какой пьедестал вы это ставите? Какое место этому даете?

Ответ: Это самое главное! Вот за это можно дать медаль – за то, что помог. Основным правилом спорта должны быть дружба, взаимопомощь! Чтобы показать всем нам, самим себе, какие в нас заложены возможности. Вот и всё.

Реплика: А футболисты играют команда на команду, – какая тут дружба? Мне же надо выиграть, забить гол в другие ворота.

Ответ: Им от этого должно быть приятно. Это зависит от воспитания.

Реплика: Мне приятно, что я забиваю гол, что наша команда выигрывает.

Ответ: И другие тоже. Зависит от красоты!

Вопрос: То есть красивый футбол показали и насладили зрителей? И все рады!

Ответ: Конечно. Пускай будет футбол художественным: как они умеют продержать мяч в воздухе, какие пасы. А не то, что толкают друг друга и подставляют подножки.

Вопрос: То есть общее состояние спортсменов должно быть таким: мы доставляем наслаждение зрителю?

Ответ: Не только зрителям, и самим себе.

Вопрос: А зрители как должны воспринять? Я все-таки фанат этого клуба. Как я должен воспринять все это?

Ответ:  Так ты будешь переживать за этот клуб. Тебе будет горько за него или радостно. Ну и что?

Вопрос: А если другие выиграют, как мне быть, как зрителю?

Ответ: Так ты будешь переживать, на то он и спорт.

Вопрос:  А единоборства? Когда не командная борьба, а борцы, боксеры – здесь какое должно быть состояние?

Ответ: Тут вообще все просто, тут все видно. Ты борешься, ты же не уступаешь ему. Ты борешься, и он борется.

Вопрос: И каким должно быть наше желание? Что мы должны желать?

Ответ: Показать красоту.

Вопрос: Что такое красота, которую должны показать?

Ответ: Они должны найти, как продемонстрировать добрую силу.

Вопрос: Добрая сила – это все-таки сила. Как она может быть доброй?

Ответ: Да, есть добрая сила и злая.

Добрая – чтобы мы продемонстрировали вместе наше доброе отношение друг к другу. Типа “победила дружба”.

Без этого ничего хорошего не будет. Будут наркотики, будут подпаивать, будут что угодно делать. Черт знает что есть в спорте.

Вопрос: Если во главу угла не ставить вот это – “победила дружба”?

Ответ: Да.

Вопрос: Я вспомнил глубокое детство, когда мне говорили: “Победила дружба”. Меня успокаивали шестилетнего или пятилетнего. И поднимали мою руку и еще какого-то ребенка. И вы считаете, что это должно быть еще в большом спорте?

Ответ: Да. Как явление зрительское я иначе не позволял бы демонстрировать спорт, если бы в нем не проявлялась доброта и сближение людей. Чтобы борьба между ними, которую они ведут, была показательной борьбой над своим эгоизмом. Они демонстрируют борьбу над своим эгоизмом.