3. Когда у меня появляется новый дом или новая машина, поначалу я взволнован. Но затем я привыкаю к этим вещам, и возвращается мое обычное настроение. Уровень жизни похож на алкоголь и наркотики: вам необходимы постоянные обновления, чтобы испытывать уровень счастья. Вам нужно бежать, чтобы ваше счастье стояло на месте.

4. Возраст, пол, внешность, интеллект, физическая и психическая энергия, образование – не оказывают влияние на ощущение счастья. Влияют: семейные отношения; финансовая ситуация; работа; общество и друзья; здоровье; личная свобода; личные ценности. За исключением здоровья и дохода, все они связаны с нашими отношениями.

5. Чем выше наш статус, уважение к нам в обществе, тем лучше мы себя чувствуем.

6. Наше общество не станет счастливым, пока люди не согласятся, что это – все, что мы хотим. Для этого мы должны знать, как организовать общество и пробудить в нем приверженность общему благу.

Современное общество отчаянно нуждается в концепции общего блага, вокруг которой его члены могли бы объединить свои усилия. Если мы признаем идеал, повысится вероятность того, что мы сможем к нему приблизиться. 

Реплика: Все, в общем, верно, только вот нет ясной инструкции, как этого достичь. Как всегда, выводы из существующего состояния, в основном, правильные, а вот четкие рецепты на будущее – отсутствуют. Не обратиться ли, сударь, к науке каббала? Вот тут и начинается проблема – а в том, что исходит от евреев… и поэтому обращаться к ним унизительно для джентльмена. Ну а если очень прижмет – тогда уже не будет иного выхода… Значит, подождем!

Внутренний мир человека часто иррационален, а задача общества создать мир, в котором все проверяется и контролируется разумом, воспитательными и полицейскими мерами. Эмоции регулировались внешним давлением. Но это эффективно, пока в обществе существуют стабильные формы жизни и общественных отношений. Инстинкты, агрессия масс должны быть обузданы, индустрии требовался дисциплинированный работник.

Материальные ценности обогатят материальный мир человека, но его внутренний мир будет обеднен. Человека нужно не воспитывать, а дрессировать, появился психологический тренинг. Павлов показал, что дрессировать можно всех, страхом и промыванием мозгов можно сломить волю к любому сопротивлению и навязать любые нормы. Но эти методики были отторгнуты, ведь насилие вызывает сопротивление и поэтому эффективно лишь временно. Требовались инструменты не внешнего, а внутреннего самоконтроля.
Фрейд считал, что цивилизации развиваются к увеличению контраста между реальными нуждами человека и тем, что ему навязывает общество – в результате этого появляется социальный невроз. Неразрешимый конфликт между задачей общества, работать чтобы потреблять, и желанием потреблять как можно больше, никогда не может быть полностью удовлетворен. Потребитель оказывается в отчаянии от невозможности потребления всех богатств мира. Неразрешим также и конфликт между свободой и дисциплиной производства для достижения успеха. Эти неразрешимые конфликты выражаются в страхах, фобиях и депрессии.

Американская психология: человек должен принять внешнее давление общества, а если его индивидуальность сопротивляется, возникает депрессия, когда тело живет, а внутренний мир умирает.

Источник эмоционального дискомфорта – общая атмосфера общества, но большинство воспринимают свою неудовлетворенность как дефект личности, а не дефект всего строя жизни.

Состояние депрессии ранее наблюдалось только в высшем классе, потребителях материальных благ с жесткой регламентацией поведения, что приводило к неврозам. В процессе экономического развития, часть масс также превратилась в преуспевающий средний класс – и к середине ХХ века, человек уже перестал понимать себя, и стал нуждаться в помощи психолога, психоаналитика, чтобы покончить с неудовлетворенностью собой, своей жизнью.

Затем психоанализ и тренаж сменила фармакология – она проста и доступна. Лекарственная терапия утверждает, что психологические проблемы – это недостаток или переизбыток тех или иных химических элементов в организме человека. Любое асоциальное поведение – результат нарушения биохимического баланса. Прозак – химическая смирительная рубашка.

Большинство психологических проблем – это реакция на окружающую социальную среду. Но психолог убеждает клиента, что человек счастлив и психологически устойчив, если у него есть еда, дом, развлечения после работы, возможности приобретать все больше вещей.

Но почему в экономически преуспевающих странах Швеции, Швейцарии и США – самый высокий процент психических заболеваний и людей, испытывающих постоянный психологический дискомфорт? – Они не в состоянии приспособить свою психику к стандартизированной жизни, уходят от невыносимого давления в душевные болезни.

Победа технического прогресса сформировало общество глубоко несчастных людей – одиноких, вечно озабоченных, зависимых, душевно угнетенных, "живущих зря". Нервные срывы, не имеющие объективных причин – постоянно фигурируют в диалогах преуспевающих американцев. Но объективная причина есть: органика человека сопротивляется превращению в робота.

Фромм назвал человека, полностью адаптированного к среде обитания, аутистом, от слова out – вне, человек, живущий вне человеческого мира. Он лишен эмоций, разбирается в математике, машинах, в его глазах другие люди – часть машинного мира. Аутизм считается заболеванием генетическим, но почему тогда их количество возрастает: 60 лет назад была 1 на 10,000, сегодня 1 на 200? – Это социальная эпидемия, результат приспособления человека к машинному миру. Наибольшее количество аутичных детей, 1 на 50, рождается в Силиконовой долине, мировом центре компьютерной технологии, это дети компьютерных гениев.

Человек – самоадаптирующаяся машина, он, под влиянием общественных условий, вырабатывает в себе те качества, которые требует от него логика выживания в рациональном мире машин. Человека со сменой настроений, противоречивыми желаниями необходимо заменить Новым человеком. Экономическая демократия, фашизм и советский коммунизм – создавали нового человека – с упрощенным внутренним миром.

Муравейник, как прообраз рационально построенного человеческого общества, соответствует принципу технологического общества, в котором люди, как и муравьи, действуют по заданной программе. В этом мире-муравейнике человек будет чувствовать себя свободным, как животное в природе. Свободным в борьбе за выживание, за доминирующее положение в своей социальной группе, за сексуальное удовлетворение. Не более!

Можно ли сохранить эмоциональный мир человека в условиях все более возрастающей рационализации? – Только отказавшись от технического и материального прогресса. Но ведь именно рационализация, унификация производства и общественной жизни предоставили массам высокий уровень жизни, которого они были лишены в течение веков!

Решив проблему еды, они занимались размножением. Началась жестокая половая конкуренция. Избыток пищи рождает социальные проблемы - этот биологический закон действует и поныне.

Речь и коммуникация возникли как основа для совместных действий, но их быстро начали использовать для обмана. Речь не подразумевает никакой деятельности. Она энергетически более выгодна – в борьбе за пищу, за самку, за доминантное положение в стае. Однако речь не перестраивает или увеличивает мозг.

10 млн. лет назад при переходе от обезьяны к человеку, начал действовать социальный отбор. Поскольку группа приматов могла решать свои задачи только в стабильной ситуации, самых агрессивных и умных стали изгонять из стаи – создавалась группа с усредненными свойствами.

Изгоняемые особи плодились и снова изгоняли асоциальных и самых умных. Так появлялся новый миграционный путь – на каждом новом месте мозг немного увеличивался и за несколько млн. лет достиг макс. размера – 1650 г, на 300 г больше, чем у современного человека.

Миллион лет назад социальная структура общества развила лобную область мозга. У человека эта область огромная относительно всего мозга – чтобы заставить человека делиться пищей с соседом. Ни одно животное не способно делиться пищей, потому что еда – источник энергии. А людей, которые не делились пищей, в социальной группе уничтожали.

Мозг рос, пока людям приходилось решать только биологические задачи. Когда 100 тыс. лет назад человечество столкнулось с социальными проблемами, мозг стал терять в весе. 30 тыс. лет назад это привело к уничтожению неандертальцев. Они были умнее, чем наши предки кроманьонцы. Но слабее, а против массы посредственностей гении ничего не могут сделать.

Это показывает, что для социализации большой мозг не нужен. Прекрасно социализированная тупая особь интегрируется в любое сообщество гораздо лучше, чем индивидуалист. В ходе эволюции личными талантами и особенностями жертвовали ради биологических преимуществ: еды, размножения, доминантности. Вот какую цену заплатило человечество!

Способности человека заложены в его мозге, их нельзя увеличить, а только реализовать. Людям с разными способностями трудно понять друг друга.

Негативный социальный отбор, начавшийся 10 млн. лет назад, действует по сей день. Из общества до сих пор изгоняют асоциальных и умных. Мы, как обезьяны, продолжаем конкурировать. Если среди нас появляется доминантная особь, ее надо немедленно ликвидировать – она угрожает каждому лично. А поскольку посредственностей больше, любой талант должен быть изгнан или уничтожен. Поэтому в школе отличников преследуют. А остается посредственность, зато прекрасно социализированная.

Мы такие же обезьяны, как и раньше, и живем по тем же обезьяньим законам, что и 20 млн. лет назад. В основном все едят, размножаются, доминируют. Это основа устройства человечества. Все остальные законы, системы только маскируют это явление. И сегодня все процессы в сфере политики, бизнеса и т.д. строятся по биологическим законам. Предприниматели стремятся повысить свою доминантность. Социальные законы, моральные и этические установки мешают бизнесу, и все стараются их обойти, чтобы больше заработать.

Раз все построено на инстинктах, значит, чтобы управлять людьми, надо к этим инстинктам и апеллировать. Так и обещают политики: вы будете лучше жить, мы вам сделаем доступное мед. обслуживание, снизим налоги – у вас будет больше еды. Это все биологические предложения, связанные с энергией и продолжительностью жизни.

А где социальные предложения? Почти никто из политиков не говорит об изменении социальной структуры общества, ценностях. Вместо этого они говорят: мы дадим вам денег – а вы размножайтесь.

Если цивилизация сохранится в нынешнем виде, наш интеллектуальный уровень сильно упадет. Уже сейчас образовательный ценз снижается, потому что возникла информационная среда, которая позволяет людям имитировать знания, образованность. Для приматов это очень большой соблазн – такая имитация позволяет ничего не делать и иметь успех. Интеллектуальное развитие будет снижаться, а требования к социальной адаптированности будут повышаться.

Европа, объединившись, ускорила деградацию интеллекта. На первый ценностный уровень выходит способность человека поддерживать отношения, на второй – профессионализм, умения, навыки.

Если человек ищет решения, которых до него не было в природе и в обществе, это исключает высокий уровень адаптированности. И даже если общество признает его гением, он в него не впишется. А высокая социализация не оставляет ни на что времени. Массовики-затейники мало пригодны к подневольному труду. Потому что они приобретают доминантность с помощью языка, а не дел.

Женский мозг меньше мужского, в среднем на 30г., за счет ассоциативных центров, отвечающих за абстрактное мышление, они не нужны женщине, так как ее биологическая задача связана с размножением. Поэтому женщины бывают особенно успешны в областях, относящихся к воспитанию, образованию, добиваются прекрасных результатов в стабилизированных сообществах, там, где все правила уже определены и хорошо известны.

Антидепрессанты открыли 50 лет назад. Ранее депрессию лечили травами, настоями мандрагоры или морозника. Пифагор рекомендовал слушать музыку. СМИ называют депрессию чумой 21 века. К 2020 году депрессия выйдет на первое место среди всех заболеваний.

Состояние подавленности может продолжаться до месяцев, а при затяжной депрессии - годы. Один из признаков депрессии – отсутствие надежды – кажется, что это навсегда, а будущее рисуется в крайне мрачных красках. 

Поводов для депрессии предостаточно: семейные проблемы; конфликтные ситуации на работе; неуверенность в завтрашнем дне; проблемы со здоровьем; критические возрастные периоды.

Депрессия не является признаком слабости характера – это самая настоящая болезнь, которая требует медицинского вмешательства – ведь при депрессии нарушаются биохимические процессы в организме человека. 

Когда мы совершаем желаемый поступок, нам свойственно трактовать это как проявление свободы воли. Однако иногда люди совершают поступок, а чувства реализованной свободы воли не испытывают. Но верно и обратное: мы нередко ощущаем свободу воли в действиях, которые не совершали.

Психолог Б.Либет обнаружил в мозге "потенциал готовности" - возбуждение мозга, которое возникает за сотни миллисекунд до принятия сознательного решения к действию. Людям предлагали нажимать на кнопку, когда они захотят. От участников требовалось отметить момент, когда ими было принято сознательное решение нажать на кнопку. Экспериментаторы, измеряя потенциал готовности, могли предугадать момент нажатия кнопки за сотни миллисекунд до того, как испытуемый осознавал, что он решил нажать на кнопку. Т.е. сначала ученые видели скачок потенциала готовности на измерительных приборах, затем человек осознавал, что хочет нажать на кнопку, а после этого происходило само нажатие кнопки.

Р. Сперри в 1981 году был удостоен Нобелевской премии за то, что показал, что у людей с перерезанной перемычкой, соединяющей левое и правое полушария мозга, возникают две независимые личности - одна в левом, другая в правом полушарии. Но две личности такого человека не осознают существование друг друга. Получается, что любое действие, совершаемое нашим телом, трактуется сознанием, как результат проявления его свободы воли, даже если оно таковым не было. Представьте себе двух человек, живущих в одной комнате, но не знающих о соседе. Всякий раз, когда открывается форточка, каждый из них убежден, что именно он ее открыл.

Убеждение, что мы можем свободно и сознательно выбирать наши поступки, является фундаментальным для нашей картины мира. Однако эта точка зрения не согласуется с последними экспериментальными данными, которые указывают, что наше субъективное восприятие свободы не более чем иллюзия, что наши поступки определяются процессами в нашем мозге, скрытыми от нашего сознания и происходящими задолго до появления ощущения принятого решения.

Вопрос: Выходит, человек – это эгоистическое, нерациональное создание, готовое верить в сказки, если они ему подходят?

Ответ: Действительно, как же так? Неужели я готов идти на поводу у приятных ощущений, даже если они ошибочны? Скажем, я люблю курить, чревоугодничать, заниматься другими нездоровыми вещами. Мне нет дела до пользы и вреда здоровью – пока что я наслаждаюсь, и это главное. Я хочу делать то, что доставляет мне удовольствие; а если потом придется расплатиться за него – так это когда еще будет…

Да, такой подход нерационален. Логически, я должен принимать законы природы и, как машина, соблюдать их, подчиняться им – однако мое желание "всё портит", и вместо этого я делаю то, что мне приятно. Так человек устроен. В противоположность представителям неживой, растительной и животной природы, мы – существа испорченные.

Если бы не наш эгоизм, мы были бы животными, в которых заложена четкая программа, соответствующая внешней природе и не оставляющая им выбора. У них не бывает дилемм: "Сделать или не сделать? Так или иначе? Приятно это будет или нет?" Ими в приказном порядке движут неукоснительные команды – вот и всё.

А вот мы хуже их, мы худшие из всех. Ведь наш эгоизм сбивает нас с курса, заданного законами природы, мешает соблюдать их как должно, не отклоняясь ни на шаг ни вправо, ни влево и точно ступая по тончайшей линии маршрута. Эти законы непреложны, незыблемы, всё осуществляется с бесконечной точностью, однако нас разрушает, сокрушает добавка эгоизма. Мы делаем то, что хорошо для него, – и это всегда против разума.

Так человек и становится "испорченным животным". Все наши надстройки над животным уровнем, с виду такие замечательные – культура, воспитание и т.д. – базируются именно на нашей испорченности. Литература, музыка и прочие вершины духа проистекают из изъянов человека, уже переставшего быть животным. Птицы выводят свои трели не ради прекрасного, а инстинктивно. Но мы – другое дело…

В конечном итоге, все наши дополнения к здравому смыслу, к науке в чистом виде – это дурные добавки. По сути, нам нельзя использовать что бы то ни было, кроме науки. Однако мы используем и другое – что поделаешь. На самом деле, даже воспитание и культура, всё, что не проистекает из инстинктов, как у животных, – это изъяны, или попытки компенсировать их. Мы просто не сознаём, насколько отклоняемся от курса, проложенного Природой, и становимся чуждым элементом, "раковой опухолью", развивающейся в общем теле. В итоге она разрушает сама себя и свое окружение – мы хорошо видим это по своему отношению к экологии. Раковые клетки пожирают тело и умирают вместе с ним. Они не могут остановиться, такова форма их существования. Вот и эгоизм в нас действует точно таким же образом.

Итак, мы должны четко сознавать, где пролегает тонкая линия, грань, перегородка между наукой и "научной фантастикой" – т.е. религиями, верованиями, философскими концепциями, психологическими конструкциями и т.д. Научную сферу нам можно использовать: если мы делаем это точно, "без затей", то не ошибаемся, подобно животным, которых ведут инстинкты. И хотя мы сами открывали всевозможные явления и разрабатывали всевозможные средства на их основе, однако они существуют в природе. Поэтому, если мы подчиняемся законам природы – всё в порядке. В рамках науки – пускай раскрываются.

Если же мы обращаемся к умозрительной сфере, к искусственным теориям и практикам, там всё мнимо и ложно. Нельзя применять их в жизни.

В таком случае, как же нам относиться к душе? Мы не нашли ее научными методами и не воспринимаем ее в органах чувств. Так существует ли она?

Возможно, завтра на этот вопрос ответит наука? Ведь она постоянно выводит из сокрытия нечто новое, а также исправляет изъяны, модернизируя и совершенствуя уже найденное. Однако пока что нельзя базироваться на догадках.

А с другой стороны, как же тогда относиться к книгам каббалистов, которые повествуют о душе? Можно ли полагаться на них? Ведь вера здесь не годится, она ненаучна.

Так вот, пока мы не проявим эти явления в себе, никаких доказательств у нас нет – одни сомнения…

Что же делать?

Выверять свое естественное продвижение в виде "биомашины на кислотно-электрической тяге", сознавать, что у нас нет свободы выбора ни в чем, за исключением смены окружения, и стараться поставить себя в правильные условия посредством этого выбора.

Всё это должно быть строго научно, и всё необходимо сознавать и осмыслять исключительно в терминах законов природы, сводящихся к двум направлениям, которые мы называем "путем Торы" и "путем страданий".