Вопрос: А то, что зритель узнаёт, что будучи в таких сумасшедших, страшных условиях, из них можно вот так достойно выйти, – это важный момент для человека?

Ответ: Это важный момент. И очень важный момент, что возникает огромное уважение, сочувствие, благодарность к тем, кто это все пережил и выжил, и поднял себя, и сейчас может о себе рассказать. Здесь вызывается уважение.

Это имеется в виду в Библии – если мы делаем добрые дела, не исправляя самого человека, то он остается в своем аду, внутри якобы наших правильных, хороших дел.

Вопрос: Вас не возбудило то, что у нас есть такие инициативы?

Ответ: Лучше бы они этого не делали!

Надо направлять средства только лишь на воспитание, и воспитание особое. Не наполнять дурные головы чем-то, а именно системой исправления человека, от которой зависит система исправления всего мира.

Реплика: То есть если это не идет на исправление самого человека, его природы, то это только во зло?

Ответ: Да.

Реплика: Вы сказали, что надо понять, куда эти деньги идут, в какой фонд…

Ответ: В таком случае и понять, куда они идут. Но они по своей природе, по своему пониманию мира, восприятию мира не могут направить их правильно. Поэтому и сказано: "Благими намерениями вымощена дорога в ад". Так что, к сожалению, лучше бы они этого не делали.

Вопрос: Что чувствует миллиардер, миллионер, который подписывает клятву дарения?

Ответ: Вот для этого они это и делают! Они чувствуют свою исключительность, свою особенность. Они чувствуют себя как исправители мира, праведники мира. И весь мир, в принципе, должен понимать, знать это, благодарить их.

Естественно, половина из этой суммы уйдет на рекламу. А вторая половина уйдет на какие-то цели: здравоохранение, мать-ребенок, еще что-то такое. Но в итоге вы увидите, что мир лучше не будет, а только хуже.

Вопрос: Это и есть те благие намерения?

Ответ: Да. Намерения благие, но в итоге мы получим еще больший ад.

Вопрос: На что бы вы дали деньги? Если бы они собрали эту приличную сумму, на что бы вы отправили эти деньги при сегодняшнем состоянии мира?

Ответ: Нам есть что рассказать людям. Надо открыть такие каналы, центры, которые могли бы донести до каждого человека на его языке, на его уровне главную мысль: "Возлюби ближнего!" Только в этом спасение каждого и всех. И поэтому тут ничего другого не сделаешь.

Значит, надо открывать такие центры, объяснять со всех сторон, с точки зрения науки, морали, биологии, чего угодно. И делать это так, чтобы постепенно поднимать людей до этого уровня. Пускай будут награды, стипендии. Воспитывать людей, образовывать их в этом ключе, выдавать всякие поощрительные фонды и так далее. Чтобы люди этим занимались и говорили все время – всё, что угодно, только этим занимались.

Тем более сейчас мы подходим к состоянию, когда несколько миллиардов людей будут безработными! Чем они будут заниматься? Кто им будет платить? Вот эти фонды пускай и платят. Причем очень нормально, дозировано. Это нам надо.

Вопрос: Такое приближение к "возлюби ближнего", даже маленький шажок, мысль – это и есть начало изменения человека?

Ответ: Да. Но это только в том случае, если мы создадим такие стипендии, возможности для людей заниматься, писать об этом, обговаривать это. Чтобы заполнили этим все сайты, все связи. Чтобы это было очень популярно в интернете, в телевидении, везде.

Вопрос: Только на это и надо дать деньги?

Ответ: Только на это.

То есть если мы воспитываем человека заботиться о себе, мы воспитываем его как обезьяну. Если мы воспитываем человека заботиться о других, тогда мы воспитываем его как человека.

Вопрос: И мы этим воспитанием не занимаемся ни в садиках, ни в яслях, ни в школах, нигде?

Ответ: Абсолютно. Это противоречит нашему эгоизму, нашим устоям. Мы говорим наоборот: "Бьет тебя – дай ему сдачи! Не уступай, держись! Таким образом ты будешь сильным и будешь выигрывать жизнь".

Вопрос: То есть подавлять другого?

Ответ: Да. Мы создали такую обстановку, что только подавление другого дает тебе возможность выжить и как-то процветать.

Вопрос: Так всё-таки, почему мы тогда отдаем детей в садики, в ясли на воспитание, как мы говорим?

Ответ: Какое там воспитание? Воспитание обезьянье. Мы не вылезли из уровня приматов и даже еще хуже. Потому что мы-то должны быть выше их по общественному состоянию, а в итоге – нет.

Вопрос: Так вы считаете, что благодаря нашим индивидуальным свойствам так занервничали родители, когда всё закрылось в пандемию, и они должны были сами воспитывать детей дома?

Ответ: Они не знали, что делать с этим ребенком, потому что привыкли жить исключительно для себя.

Вопрос: То есть получается, мы отправляем детей в садики, ясли, чтобы сбросить их туда? Только для этого?

Ответ: Это и так понятно. Можете провести опрос и увидите, сколько людей скажут, что я отправляю ребенка в садик, чтобы идти на работу. И слава Богу, что у меня есть работа. Не потому что мне нужны деньги, а потому что мне нужна эта работа. Это для меня лучше, чем сидеть с ним дома.

И сколько женщин будет говорить: "Нет, я готова сидеть сидеть с ребенком дома, и для меня это самое важное". Если это на самом деле именно для того, а не скрывает какие-то другие цели.

Вопрос: Вы считаете, что процент тех, которые сдают ребенка в садик, будет выше в 2-3 раза, чем тех, которые скажут: "Я хочу воспитывать, сидеть дома"?

Ответ: Да. Сидеть дома с ребенком – я не думаю, что таких будет много. Из-за любви к ребенку, из-за того, что я его воспитываю, потому что иначе он не будет воспитываться так, как я считаю, что он должен. Накрути вокруг этого всё, что должно быть на самом деле, и ты увидишь, что, во-первых, люди не приспособлены к этому. У них нет таких задатков, замыслов.

Реплика: Для этого он должен быть и преподавателем, и родителем, и всем. И готовить, и все, что хотите.

Ответ: Мы хуже приматов. Приматы заботятся о своем поколении на животном, естественном, инстинктивном уровне, и правильно делают. И поэтому обезьяны с каждым поколением не становятся хуже. А мы с каждым поколением вроде бы становимся умнее, развиваем что-то внешнее: технику и знания, и приспосабливаем это только во вред себе и другим.

Реплика: То есть мы не муравьи, как здесь говорится?

Ответ: Нет! Мы вообще никто. Мы особый, несчастный, тупиковый вид эволюции.

Вопрос: Из этого тупика есть выход?

Ответ: Только через страдание. Когда мы увидим, где мы очутились, что мы наделали, какие следствия мы вызываем своими общественными отношениями, тогда, может быть, придет это озарение. Сегодня у нас просто нет на это ни мозгов, ни желания, ни чувств, ничего.

А если мы когда-нибудь, я надеюсь, что это будет быстро, осознаем: "Что же мы делаем? Надо же совсем наоборот!" – то тогда у нас возникнет множество вопросов к Творцу и к каббалистам.

Вопрос: Как принять от Творца, что есть такое наказание? Ты не виноват, но тебя посадили на долгие годы. Вы говорите все время о Творце. Как принять это?

Ответ: Я думаю, что здесь надо все-таки разобраться, что происходит на самом деле – выше себя, выше этого обстоятельства. Ведь для того, чтобы понять решение судьбы, надо быть выше того, что она с тобой сделала, – там, где решаются эти вопросы.

Поэтому я не думаю, что человек, который столько лет отсидел, будет просто жить этой органической ненавистью. Он должен будет все-таки созреть за все эти годы и дойти до состояния, что дело здесь не в людях и не кто решил, а дело здесь в каком-то высшем управлении, замысле, который надо понять.

Вопрос: То есть это подсластит его ощущение?

Ответ: Нет, не только подсластит. Если я хочу заниматься выяснением таких вопросов, я должен поставить это на уровень судьбы. Это не просто кому-то что-то захотелось, кто-то что-то сделал.

Вопрос: Это уже шаг, когда человек начинает думать: "Почему это со мной сделано? Что Творец со мной сделал?" – и так далее?

Ответ: Да, он хочет проникнуть в замысел действий, а это уже выше человека, и это уже действительно уровень Творца.

Вопрос: Интересно, было бы оправдано, чтобы столько лет человек страдал именно для того, чтобы прийти к такой мысли?

Ответ: Конечно. Несомненно.

А что такое 40 лет и вообще что такое человеческая жизнь? А если бы он ее прожил каким-то слесарем, или технологом, или неважно, кем и что? Народил бы детей или посадили бы за мелкую кражу и так далее. Но такие вопросы, которые сейчас он, возможно, будет обдумывать в тюрьме, он не сможет обдумывать на воле.

И на воле у него жизнь будет как в тюрьме, только внутри себя, внутри своих эгоистических мыслей. А когда он будет сидеть в тюрьме, тогда он будет свободен от своих эгоистических мыслей, и, может быть, будет думать в рамках настоящей свободы.  

Вопрос: И если он в своих мыслях поднимется к Творцу, будет с Ним находиться в диалоге, вы считаете, что оправданы даже эти страдания долгие годы?

Ответ: Конечно! Это же все мелочи, это все эгоизм хнычет.

Вопрос: Только бы пришел к этим мыслям?

Ответ: Конечно!

Вопрос: То есть если он приходит к этим мыслям, то вся его жизнь оправдана?

Ответ: Конечно. Не только жизнь – именно такая жизнь, которая казалась ему, действительно, – лучше смерть, чем такая неволя. Он начинает понимать, что это не неволя, это свобода. А там, где ему казалась свобода, там-таки неволя.