За шаг до пропасти

Вопрос: Изобрел это и строил военные заводы, на этом зарабатывал деньги. Деньги эти во многом кровавые, получается.

Вопрос такой: общественное мнение – это такой сумасшедший рычаг, которым можно перевернуть злодея. Вот его оно перевернуло. Он захотел уйти человеком.

Сегодня мы видим, какое количество злодеев существует в мире. Если все направить на то, чтобы их перевернуть, можно так построить общественное мнение, чтобы они перевернулись? Можно или нет?

Ответ: Нет, они руководят общественным мнением, им все равно. Они так обрабатывают человечество, что остаются просто пай-мальчиками.

Вопрос: А я могу быть свободен от общественного мнения? Очень многие пишут: "Я свободен".

Ответ: Это всё пишут. Именно поэтому и пишут. Никто не свободен, и на всех это очень давит.

Вопрос: В принципе, можно человека вот так вести, регулировать? Именно общественным мнением.

Ответ: Если бы общественное мнение хорошо себя понимало и правильно воздействовало на людей, то мир был бы другим.

Вопрос: То есть вы возлагаете на это надежды?        

Ответ: Я не возлагаю никаких надежд, потому что общество таково, что оно не заинтересовано в этом. А человек заплатит еще пару миллионов, и будет хорошее мнение. Вы же видите, как покупаются все эти средства массовой информации.

Реплика: Да. И они выстраивают общественное мнение. Я был с вами в 2006-м году в Аросе. У вас был такой "Доклад Ароса". Там собрались миротворцы – те, которые хотели сделать мир лучше. Вы поехали туда в надежде, что сможете их убедить в этом.

В вашем докладе в Аросе вы говорили, что если создать такое общественное мнение, что мы поощряем только тех, кто занимаются отдачей обществу, добрыми делами, то мир начнет потихонечку меняться. У вас тогда еще была надежда на то, что мир будет меняться.

Ответ: Это было другое время, 17 лет назад.

Вопрос: То есть это было какое-то время надежд?

Ответ: Конечно.

Вопрос: Что произошло за этот отрезок времени?

Ответ: Человечество стало совсем другим. В худшую сторону. Сегодня я бы вообще так не говорил… А тогда это слушали с каким-то интересом.

Реплика: Не с каким-то, а с большим. Я как раз стоял на камере, снимал публику, которая слушала. Там была профессура, там были светила мира. И они все очень внимательно слушали. Очень! Весь доклад.

Ответ: Сегодня я бы не говорил так. Это звучало бы наивно.

Вопрос: Если создать хорошие средства массовой информации, если создать такое общественное мнение?

Ответ: Никак это не поможет. Никак!

Вопрос: Это что-то с вами произошло или что-то произошло с миром?

Ответ: Нет, это в мире такое эгоистическое движение, что абсолютно всем на все наплевать. Не надо никаких тут даже доказательств.

Я вообще не верю в доброе изменение мира. Я верю только в то, что человечество доведет себя до такого состояния, – я надеюсь, что не до конечного, – когда оно поймет, что ему надо меняться и серьезно.

Вопрос: То есть, вы говорите, что только когда человечество ужаснется, оно поменяется? Сегодня у вас именно это направление?

Ответ: Да, оно должно увидеть свой конец.

Вопрос: Вы ведь какие-то надежды возлагаете? Мы с вами говорим, что-то транслируем, вы что-то транслируете, так или иначе. Это смотрят многие-многие люди.

Ответ: Я надеюсь, люди увидят, что они идут к быстрому и неотвратимому концу. И тогда, возможно, они поймут, что здесь должен быть какой-то выход. Но они этого выхода не видят.

Скажи сегодня людям: "Давайте относиться друг к другу хорошо!". Ну и что дальше?

Реплика: Да. Они сразу вспомнят мультфильм про кота Леопольда: "Давайте жить дружно". Все время там было: "Давайте жить дружно". Это детский такой подход для них. А для вас очень высокий.

Ответ: Это очень высокий подход, но, к сожалению, звучит несбыточно. Хотя я над этим не смеюсь и понимаю, что, в принципе, это должно быть. Но через сколько страданий еще должно пройти человечество, прежде чем оно скажет: "Хватит!"…

Вопрос: Но за шаг до пропасти, о чем вдруг придет мысль человечеству или человеку?

Ответ: Я думаю, что когда люди поймут, что они теряют всё, допустим, детей, что-то такое страшное, что уже некуда убежать, отворачиваться, и надо принимать решение, в таком случае, возможно, они будут согласны что-то изменить. Потому что изменение все равно придет свыше, но тогда, когда мы будем к этому готовы. А готовность – она вот такая: когда дети и внуки будут под угрозой гибели, исчезновения, истребления, тогда мы сможем что-то сделать с собой.

Реплика: Но это такая формула, что я не могу остановиться по дороге, а только должен прийти к этой точке.

Ответ: Да. По дороге к этому мы идем и остановиться не можем.

Вопрос: То есть ни разум мой, ни логика, это все не сработает?

Ответ: Должно быть чувство, причем чувство самое внутреннее: тупиковое, неотвратимое.

Но будем надеяться, что, с одной стороны, мы своим распространением что-то сделаем. Но, с другой стороны, человечество должно увидеть свой конец и решить. Я думаю, что это можно сделать.

Вопрос: То есть можно услышать?

Ответ: Да. Видишь, если Нобеля перевернуло, то и других людей тоже может.

Вопрос: Все-таки у вас есть эта надежда, точечка какая-то?

Ответ: Выход должен быть. Иначе все наше существование бессмысленно. Но как нам сделать, чтобы это произошло быстро, гладко, даже, может быть, как-то управляемо? Это проблема.