Учеба у Рабаша: как это было

На любые вопросы давались очень четкие, простые ответы, которые возбуждали новые вопросы, новые ответы, но все это было построено, можно сказать, научно, хотя передо мной сидел человек, который не закончил даже средней школы. Но поскольку он изучал каббалу, то прекрасно ориентировался во всех моих вопросах, и у него всегда были готовы ответы. 

Вопрос: Что происходило в этой маленькой группе из шести человек? Как она была построена?

Ответ: Тогда у Рабаша действительно учились шесть человек, которые в свое время занимались еще у Бааль Сулама.

У них был очень короткий разговор: "Садимся и учимся. Никаких ответов на ваши вопросы. Им не будет конца. Ты должен учиться так, чтобы потом сам отвечал на свои вопросы". А иначе невозможно. Так же как сейчас с приходящими к нам людьми, – мы можем объяснять что угодно, отвечать как угодно, но пока они сами не научатся отвечать, ничего не будет. 

У всех шестерых пожилых людей было очень интересное отношение к жизни. Их ничего, в общем-то, не интересовало, кроме каббалы. В остальном все было очень просто: примитивная еда во время трапез, обычные песни и т.д.

Но самое главное, что у них были такие ответы на вопросы, которые я со всеми моими образованиями не мог бы услышать ни от себя, ни от других.

Вопрос: Вы вместе занимались, проводили трапезы и собрания товарищей. Как это было?

Ответ: Занятия для нас проводились каждый день с трех часов ночи до шести утра. А по вечерам были полуторачасовые уроки, которые предназначались для всех желающих. На них приходили разные люди, не только те, кто занимался по утрам.

Трапезы проводились в новолуние. Новая луна – это особый праздник у каббалистов.

Вопрос: Были ли ответственные за трапезы?

Ответ: Да, за все были ответственные. 

Каждый месяц назначался другой ответственный за трапезы. Через два месяца учебы я сказал, что готов организовать трапезу, т.е. заказать, оплатить и подготовить ее. На эти трапезы собирались не шесть, а до 60 человек.

Вопрос: В какой момент вы почувствовали, что будете преподавать?

Ответ: Я вообще-то преподавал и до этого, т.к. иногда меня приглашали проводить беседы в Еврейском Агентстве Сохнут. Не могу сказать, чтобы меня это особенно тянуло, но я был не против, меня это воодушевляло. Ведь если я преподаю, значит, я должен готовиться, учиться, развиваться. Это мне помогало изучать такие вещи в каббале, к которым я сам бы не подступился, поскольку лично меня они не интересовали. 

Вопрос: Но вы чисто эгоистически понимали, что должны всё взять у Рабаша, чтобы передать дальше? Было такое ощущение?

Ответ: Да, несомненно. Если вы сидите среди шести 70-летних старцев, которые говорят, что эта наука об исправлении мира и без нее миру невозможно существовать, возникает вопрос: кто же будет дальше вести эту науку? Оказалось, что в то время, в общем-то, было некому.

Поэтому я сразу же стал записывать и в тетрадь, и на магнитофон всё, что слышу. Меня не оставляла мысль, что всё это я должен буду сохранить и передать.

До этого я нигде не слышал ту мудрость, какую узнал от них: основы мира, основы природы и взаимодействия ее частей. Этого ведь нигде нет. Поэтому я сразу же начал все записывать и систематизировать.

Вопрос: Как Рабаш относился к ученикам и внешним людям?

Ответ: Рабаш любил чувствовать себя свободным, не раскрывая никому, что он великий каббалист, знаток природы и управления всем миром. Ничего такого в нем не было. Внешне он никак не хотел проявлять себя.

Его окружали люди, которые работали всю жизнь на очень простых работах. Рабаш сам работал на укладке дорог, на железобетонных работах, на стройке; таскал камни, кирпичи, клал стены. Его ученики тоже тяжело работали, но к старости перешли на более легкий труд. В общем, они никак не хотели выделяться в мире, им это было не нужно.

Вопрос: Как Рабаш физически готовился к урокам?

Ответ: Я видел, как в свободное время он сам проходил тот же материал, который мы изучали на уроке. Занятия заканчивались в шесть часов утра, а он даже не ложился спать. И когда я в девять утра заходил к нему, чтобы отвезти в парк или куда-то еще, то часто заставал его дремлющим на пюпитре, а перед ним "Учение Десяти Сфирот", раскрытое на том месте, что мы изучали. То есть он и сам продолжал изучать.

Реплика: Группа Рабаша практически началась с того революционного шага, как вы привели к нему 40 учеников. Несмотря на сопротивление религиозного города и религиозных родственников, он сделал этот переворот – принял их.

И дальше он сделал то, что вы от него не ожидали: начал писать статьи о группе.

Ответ: Дело в том, что он стал делать это по моей просьбе. Когда я привел к нему учеников, он попросил меня поговорить с ними. А я не знал, о чем с ними говорить. Что я могу сказать им? Тогда он начал писать. Буквально кусочки: на пол-листа, на лист. И так далее. 

Вопрос: Он написал 20 статей, которые мы изучаем, и будем изучать практически все время, поскольку находим в них все большую глубину. Была ли у него надежда, что из тех ребят, которых вы привели, создастся группа?

Ответ: Да.

Вопрос: Но эта надежда особенно не состоялась?

Ответ: У него было мало времени. Я привел к нему людей в 1983 году, а он умер в 1991-ом. Шесть лет – это очень маленький срок для того, чтобы люди начали правильно взаимодействовать между собой. Конечно, стала формироваться живая, настоящая каббалистическая группа, но до конца сформироваться не успела. Это забирает годы.

Вопрос: Что было после ухода Рабаша?

Ответ: Поскольку я все время был привязан к нему, а не к группе, то для меня его уход был большим ударом. Оторвался корень, от которого я рос и пил, как из родника.

Ребята, которых я привел к нему, были более-менее связаны между собой в разные подгруппы, как обычно бывает в компаниях людей, объединенных какими-то обстоятельствами или внутренним подобием. Но меня с ними практически ничего не связывало.

Вопрос: Получается, что вашей группой был Рабаш. Откуда у вас, практически индивидуалиста, через какое-то время возникло мощное желание создать группу? Откуда у вас было ощущение, что только это является продвижением?

Ответ: Потому что это так и есть. Рабаш пишет об этом везде. Я и он — тоже были группой: два товарища, которые постоянно помогали друг другу. Это была группа. Я не могу сказать по-другому. По крайней мере, он так относился к этому.

Что касается остальных учеников, я думаю, что Рабаш сам не давал мне тесно связываться с ними. Вероятно, ему было достаточно, что я был привязан к нему.