Рабаш внутренне очень много страдал, но его ученики ничего об этом не знали. А мне было запрещено говорить об этом, даже если я что-то и видел. В итоге, в конце своей жизни он заработал на этом несколько инфарктов и умер.   

Конечно, мы могли бы все это предотвратить своим исправлением в течении многих лет, на протяжении которых он сдерживал себя. Но он никому ничего не говорил, не указывал ни на какие ошибки, только лишь мне.

Причем иногда указывал так, что я был бы счастлив в это мгновение навсегда исчезнуть из мира. Это было жуткое ощущение стыда, собственной ничтожности.

Он умел одним словом, даже каким-то жестом создать такое ощущение во мне. Конечно, это был не внешний, а внутренний жест, поскольку он был внутренне связан со мной и мог управлять мной, как угодно. Ужасно находиться рядом с человеком, который абсолютно точно знает тебя, контролирует все твои мысли, желания, побуждения. Ты сидишь рядом с ним, о чем-то думаешь, а он тебе может сказать: "Давай-ка лучше переключимся на что-то другое".

Лучше не знать об этом. Потому что, когда включаешься в общую работу с таким человеком, то это очень обязывает.

А с другой стороны, ты чувствуешь себя, как ребенок на руках у матери: голенький, тебе ни за что не стыдно, ты отдаешься ему и всё. И ты понимаешь, что он тобой не манипулирует, оставляет тебе полную свободу действий, и даже более того, видит, что ты делаешь ошибки, и переживает.  А ты продолжаешь их делать, ведь без них ты ничему не научишься.

В общем, то, что переживает высший парцуф, т.е. учитель относительно ученика – это не передать.

В нашей мировой группе всё происходит намного проще. Это огромное сообщество, человечество, которое я ощущаю, принимаю в себя, и потому в нем все это смягчается, как-то нивелируется из-за огромного масштаба.