Это называется периодом падения: я не чувствую жизни в высшем, в состоянии отдачи, любви и единства. Я не хочу исправить себя.

И тогда есть возможность для выбора.

Именно в таком состоянии у меня есть выбор. Это очень важный момент осознания: мне ничего не хочется, у меня нет никакой потребности, я ослабеваю и готов сдаться, пока состояние не изменится само. Я ничего не нахожу ни в материальной, ни в духовной жизни – и сижу, обездоленный и в том, и в другом.

Эта точка между двумя пустотами – суть точка выбора. И каждый из нас в течение дня может раскрыть бессчетное множество таких точек. Если бы мы ловили эти точки и делали в них правильный выбор – хотя бы пытались – то кратчайшим путем пришли бы к восприятию высшего. Их просто нельзя упускать! Однако в эти мгновения я не желаю ничего, покоряюсь своему ощущению и продолжаю влачиться по жизни…

Низший должен сказать, что всё сокрытие, которое он ощущает, вызвано тем, что высший сократил себя для его пользы. Сказано об этом: "Когда Исраэль в изгнании, Шхина с ним".

В таких случаях мы должны понимать, что высший намеренно "играет" с нами. Он не может действовать иначе, не может обнять меня и вознести вверх, как на воздушном шаре. Ведь тогда я ничего не постигну и останусь малышом на руках у взрослого. Малышу, конечно, хорошо и приятно, он чувствует себя в безопасности и может даже порезвиться на этой высоте, но в действительности он не растет.

Низший растет лишь в том случае, если сам старается достичь высшего. Здесь не обойтись без собственных усилий. Высшему нельзя поднимать низшего, если тот не принимает в этом должного участия. Иначе старший просто "угробит" младшего, не позволив ему расти и продвигаться. Это все равно как если бы родители делали за сына домашние задания.

Итак, мы должны понимать: высший помогает нам стопроцентно, каждое мгновение. Нет ни секунды, когда мы должны ждать чего-то, как будто он медлит. Мы всегда пребываем в оптимальном, с точки зрения высшего, состоянии, наилучшем для движения вперед. Нужно лишь ощущать, как он постоянно обращается к нам посредством всевозможных знаков, намеренно опускаясь в наше текущее состояние.

Низший не считает себя виноватым в том, что не ощущает вкуса жизни. По его мнению, в духовном действительно нет никаких жизненных сил.

Однако при этом я отдаю себе отчет в происходящем.

Если же человек преодолевает себя, то признаёт, что горький вкус вызван отсутствием у него подходящих сосудов, которые могли бы получить изобилие. Ведь его желания устремлены на получение, а не на отдачу. И он сожалеет о том, что высший вынужден скрывать себя.

Итак, мои сосуды-желания испорчены. На самом деле, если уж высший спустился ко мне, я должен был ощутить Бесконечность. Ведь каждая следующая ступень для меня – мир Бесконечности. Потому она и не раскрыта: я не улавливаю ее в своих сосудах, я воспринимаю лишь узкий диапазон, в то время как передо мной нечто огромное и многогранное. Я просто не вижу высшей ступени, она покрывает всё, от горизонта до горизонта, и не очерчивает границ, по которым я мог бы что-нибудь распознать.

Как следствие, спустившийся ко мне высший проявляет себя сегодня в виде мрачного, угрожающего, скверного мира. Более того, мы движемся к состояниям и ощущениям, намного более критическим. Высший спускается затем, чтобы мы уловили его. Чем ниже он будет, тем хуже мы будем ощущать себя и мир – ведь мы противоположны высшему по свойствам.

И потому мир охватывает кризис – так приближается к нам высшая ступень, и мы неосознанно ощущаем разницу между нами и ею. "Кризис" – это разрыв между нашим состоянием и состоянием высшего. Надо прийти в равновесие, в гармонию с ним, а для этого необходимо интегральное воспитание, которое поможет нам понять его.

В целом, здесь и лежит точка свободы воли. Я должен понять: любая вещь, которую я ощущаю немного меньше, чем Бесконечность, – это состояние, которое сформировал для меня высший, чтобы дать мне возможность выбора.

А значит, я сожалею не о том, что мир плох или что мне плохо, а о том, что высшему пришлось спуститься ко мне, умалить себя и представиться меньшим, чем он есть на самом деле, невзрачным, дурным для меня.

Это предоставляет низшему возможность для злословия, и тогда он поднимает МАН.

С одной стороны, я обнаруживаю, что высший низок, что более высокая ступень непривлекательна, а с другой стороны, понимаю, что всё это видится таким в моих ощущениях, что если бы я воспринимал мир в настоящих сосудах, то ощущал бы высшего как Бесконечность в себе. Эта разница между моим нынешним ощущением и высшим, который во мне находится – суть различие между нашим миром и Бесконечностью.

И тогда я поднимаю МАН, просьбу об исправлении. Я ищу возможности оправдать его – и ничего более. Пускай даже мое состояние не изменится, пускай это не сулит мне никаких приятных ощущений – только бы оправдать его действия и поблагодарить за них. Таким образом, я прошу не за себя – за высшего. Я прошу сил, осознания, понимания, но не чувства – лишь ради этого оправдания, несмотря на то что мне плохо. Ведь если мое ощущение изменится на хорошее, я эгоистически вознесу ему хвалу. Но нет, я хочу как раз, чтобы ощущение не менялось, а изменилось бы мое осознание, мое восприятие. И тем самым я вырасту.

Мы созданы из двух частей: разума и чувства, помысла и желания. И на них мы идем вперед, как на двух ногах. В данном случае, я хочу остаться в прежнем ощущении, и опираясь на эту "ногу", сделать шаг другой "ногой" – уразуметь, прозреть, увидеть свое состояние и оправдать его. Я хочу вырасти разумом, и если ощущение остается неизменным – я действительно развиваюсь. Ведь тогда я оправдываю свое чувственное состояние, и хотя страдаю, но понимаю, что расту благодаря этому страданию. Я не продался, я не подкуплен хорошим ощущением.

А затем, выросши рассудочно, я обопрусь на новый разум и, оставив его таким же, поднимусь на следующую ступень ощущения. Причем чувство не затмит разум, как это бывает с нами, когда наслаждение заставляет нас терять голову. Здесь, наоборот, мы делаем шаг одной "ногой", опираясь на другую: ощущение зафиксировано – разум поднимается, разум зафиксирован – ощущение поднимается. Так, и в разуме, и в чувстве мы достигаем бесконечных измерений.